Хотел бы остановиться на содержании двух принципиальных записок В. Фалина М.Горбачеву. Записка 18 апреля 1990 года:
1. Мирный договор. Должно быть показано, почему Советский Союз не считает приемлемыми для себя неправовые варианты подведения черты под Второй мировой войной (декларации, меморандумы и т.п). В любом случае впредь до подписания соответствующего документа, адекватного по правовой значимости и реальному содержанию мирному договору, СССР не сложит с себя прав и ответственности, которые он принял, поставив свою подпись под Ялтинским и Потсдамским соглашениями, Актом о безоговорочной капитуляции и Декларацией о поражении Германии, остающихся частью действующего международного права и отраженных в Уставе ООН. Что касается формы и сути мирного урегулирования, то СССР открыт для конструктивного диалога, в котором представители ФРГ и ГДР выступали бы как равные с другими участниками процесса. Поскольку речь пойдет в первую очередь об определении обязательств Германии перед международным сообществом, то есть о внешних аспектах германского объединения, вполне логично, чтобы тема мирного урегулирования стала предметом переговоров «2 + 4». Так, в основу документа мог бы быть положен принцип отказа от насилия как средства национальной политики. Он дополнялся бы обязательством не допускать использования немецкой территории третьими странами или группами стран для проведения политики силы по отношению к кому бы то ни было в Европе или за пределами Европы. Далее. В качестве первого шага в реализации обязательств об отказе от насилия и о неиспользовании немецкой территории в целях создания военных угроз другим предусмотреть выравнивание степени милитаризации Германии хотя бы до среднеевропейского уровня (сейчас он многократно выше).
2. Военный статус объединенной Германии. Судя по всему, на этом направлении Запад решил устроить генеральное сражение. После первоначальной растерянности, в момент которой высказывались отдельные не лишенные привлекательности идеи (вывод ФРГ из военной организации НАТО; одновременное участие Германии в НАТО и ОВД; шаги по ограничению вооружений на немецкой территории, опережающие общеевропейские темпы; возможность частичной денуклеаризации Германии и др.), наблюдается ужесточение подходов США и ФРГ, а также руководства Атлантического блока. Геншер продолжает время от времени рассуждать о форсировании движения в направлении европейской коллективной безопасности с «растворением в ней НАТО и ОВД». Но Геншера, кроме западногерманских социал-демократов и левых партий в ряде стран «Общего рынка», мало кто слышит. Вопрос ставится о «полномасштабном» участии Германии в НАТО. Отклоняется сама мысль о выключении немецкой территории из инфраструктуры блока. На встрече Дж. Буша и М. Тэтчер на Бермудах участие Германии в НАТО охарактеризовано как условие сохранения Атлантического союза. Идея военной нейтрализации Германии отклоняется по сугубо по утилитарным соображениям: Североатлантический блок изначально строился на использовании немецкой территории сообразно американской военной доктрине «выдвинутых вперед рубежей» и на участии ФРГ в реализации этой доктрины демилитаризованной Германией. Решающим в уравнении является не нейтрализация, а демилитаризация. Более того, негативная реакция США и ФРГ на гипотезу одновременного вхождения объединенной Германии в НАТО и ОВД может свидетельствовать о склонности повысить ставки в ведущейся Западом игре; вхождение единой Германии одновременно в две группировки было бы равнозначно той же «нейтрализации». Что касается размещения советских войск на территории ГДР, то время их пребывания хотели бы свести к технически потребному для передислокации. Вовсю ведется работа, призванная не просто готовить почву для планов НАТО в отношении Германии и ОВД, но явочным порядком изменяющая положение уже теперь и урезающая возможности СССР оказывать противодействие. Сигналы тому — заявление вновь избранной Народной палаты ГДР в пользу участия Германии в НАТО.
С момента краха режима СЕПГ в ГДР европейская политика СССР по крупному счету впала в полосу раздумий и самоанализа, чтобы не сказать — депрессии. Запад нас переигрывает, выдавая обещания уважать интересы СССР, а на практике шаг за шагом отгораживая нашу страну от «традиционной Европы».
Необходимо безотлагательно разъяснять населению двух Германий и всей Европы сущность нашей концепции европейского мирного порядка, освобождения контингента от всех видов оперативно -тактического ядерного оружия, демилитаризации региона. Естественно, параллельно показывать преимущества, вытекающие из преодоления раскола Европы на враждебные военные и отчужденные друг от друга экономические лагери. Иными словами, следовало бы по всем линиям резко активизировать работу в пользу «европейского дома», выделяя мысль об увязке преодоления раскола Германии и раскола Европы. Допустить, что объединенная Германия может являться участником военных союзов на переходном этапе к созданию европейской системы безопасности. При этом, однако, должны неукоснительно соблюдаться: а) условия мирного договора; б) Германия не будет входить в интегрированные структуры этих союзов и не предоставлять союзам возможность использования своей территории для действий, не связанных непосредственно с обороной собственно Германии; в) на территории Германии не будет размещаться оружие массового уничтожения, а также обслуживаться техника и боевые подразделения любой национальности, выполняющие задачи общеблокового, регионального глобального характера; г) участие в одном из союзов не исключает параллельного участия в другом союзе; д) советские войска размещались бы на нынешней территории ГДР столько времени, сколько СССР считал бы для себя необходимым в условиях размещения на нынешней территории ФРГ иностранных вооруженных сил и отсутствия общеевропейской структуры безопасности.
3. Объединение двух германских государств или аншлюс одного другим. Переговорная формула «2 + 4» не обрела своей динамики и пока не оказывает воздействия на процессы практического сращивания ГДР и ФРГ. Западные немцы немало преуспели в навязывании своих взглядов новому руководству ГДР, которое подчас ведет себя так, как если бы Республика была свободна от международно-правовых обязательств перед СССР. Парадокс – уже не только Запад, но и наш союзник убеждает Советский Союз, что объединенная Германия должна войти в НАТО, что мирный договор не нужен, что статья 23 Конституции ФРГ едва ли не самый логичный способ преодоления раскола страны.
4. Об экономических интересах СССР в контексте объединения Германии. Вопрос этот связан по преимуществу с двусторонними отношениями между Советским Союзом и будущей единой Германией и едва ли займет центральное место на переговорах по формуле «2 + 4». Тем не менее, значение его для нас трудно переоценить. СССР связывают с ГДР многие тысячи контрактов. Действие некоторых из них простирается в XXI век. Объединение по статье 23 формально освобождало бы ГДР от этих обязательств. В Бонне не исключают, что без приемлемого решения СССР может вообще отказаться от рассмотрения внешних аспектов объединения Германии. Вместе с тем ФРГ не спешит дать гарантии, что слова Коля на московской встрече: «все будет в порядке» – не останутся словами. Проникновение частного западногерманского капитала в экономику ГДР чревато уже сейчас радикальными переменами. Часть предприятий, основных наших поставщиков, намечена к закрытию, другие переводятся на выпуск новой продукции. Обещания канцлера их ни к чему не обязывают. Объективности ради надо отметить, что Бонн неоднократно просил советскую сторону представить ему «для изучения» детальный список наших соответствующих пожеланий и претензий, касающихся экономики, на случай объединения Германии. До сих пор это не сделано.
9 июля 1990 года Валентин Фалин подготовил докладную записку для Михаила Горбачева, которая была названа «К беседе с Г. Колем». Уже в первом пункте докладной Фалин ставит вопрос: «Решающая встреча. Позиции сторон выложены на стол, причем в двух главных вопросах – (а) объединение Германии или поглощение Федеративной Республикой ГДР и (б) военно-политический статус будущей Германии – компромисс не вырисовывается. Лондонская декларация Совета НАТО закрепила наиболее жесткие элементы подхода НАТО». Единственный выход в складывающейся ситуации В. Фалин видел в «разговоре с Г. Колем начистоту». Как он считал, подобный разговор был в то время «единственным шансом вскрыть резервы в позиции ФРГ и добиться сдвига на переговорах». США и ФРГ при несколько пассивной роли Англии и Франции настойчиво и целеустремленно ведут дело к тому, чтобы все внутренние и внешние аспекты объединения Германии были решены за рамками переговорного процесса «2 + 4», а Советский Союз ставился бы перед совершившимися фактами. Исходный мотив в поведении как Вашингтона, так и Бонна весьма незамысловат: свобода маневра Советского Союза ныне ограничена до предела, и Запад в состоянии без риска серьезной конфронтации реализовать по максимуму свои давние притязания. Сторонников более взвешенного подхода, не исключавших — ради обеспечения длительной фазы конструктивного развития — соразмерного учета интересов СССР, почти не слышно. Существенным моментом западной тактики является интенсивная обработка не только членов блока НАТО, но и наших союзников по Варшавскому Договору. Цель видна невооруженным взглядом — изолировать СССР. Представляется насущно необходимым со всей определенностью выразить советскую позицию.
Когда в своей докладной записке Валентин Фалин размышлял о статусе Германии как неприсоединившейся страны, Г. Коль и М. Горбачев уже знали, что объединенная Германия войдет в НАТО.
В наши дни, готовя к печати книгу «Конфликты в Кремле», Фалин с горечью замечает: «Стал бы я портить бумагу и писать свое последнее послание М. Горбачеву по германской проблеме, загляни хоть на минуту на кухню, где готовились блюда и приправы к Архызу?»
Об упущенных финансовых потерях в результате объединения Германии
Согласно воспоминаниям Валентина Фалина, в 1960-х года правительство Западной Германии было готово заплатить 124 миллиарда марок в качестве компенсации за восточные земли. А позднее, в 1980-х, ФРГ предлагало СССР 100 миллиардов марок за «нейтральный статус» ГДР. Столько же, уверяют современники событий, Бонн мог заплатить и в 1990-м. Советник Гельмута Коля по вопросам внешней политики и обороны Хорст Тельчик спустя несколько десятилетий в комментарии Deutsche Welle отметил, что ФРГ готова было отдать и 50, и 80 миллиардов марок. Сколько на самом деле получила Москва? По данным СМИ, речь может идти о 12 миллиардах марок, которые были потрачены на вывод войск из Западной Германии и на обустройство военнослужащих на родине. Причём три миллиарда были даны СССР в кредит на пять лет. По образному выражению канцлера Коля, ГДР досталась ФРГ «по цене бутерброда». И, по сути, так оно и было. Один только бюджет Восточной Германии составлял около 500 миллиардов марок ФРГ, не говоря уже об оставшемся советском военном имуществе в ГДР, стоимость которого оценивалась в один триллион марок.
От себя добавлю, что реальная цена в 12 млрд оказалась в любом случае ниже, чем союзнический вклад Западной Германии операцию НАТО против Садама Хуссейна «Буря в пустыне два» (Sturm in der Wüste zwei) в 14 миллиардов марок, а весь груз взятых советским руководством у ФРГ кредитов остался непогашенным (для примера: на каждого жителя СССР при его населении в 262 миллиона приходилось кредитная задолженность перед Германией в 800 марок ФРГ).
Михаил Горбачев принял Гельмута Коля в Кремле. Канцлер ФРГ решил не тянуть и заявил сразу: приглашение советского лидера полететь вместе с ним на Кавказ он готов принять лишь в том случае, если от воссоединенной Германии не потребуют нейтралитета.
Причем Коль хотел, чтобы Горбачев выразил свою точку зрения немедленно, пока не начались официальные переговоры. Мол, если советский лидер считает, что объединенной Германии в НАТО не место, немецкая делегация тут же отбывает из Москвы и возвращается в Бонн. Его условия были приняты. Как вспоминает советник Гельмута Коля Хорст Тельчик, уже на первых переговорах, которые состоялись в Москве, президент Горбачев в принципе дал согласие на вхождение объединенной Германии в Североатлантический альянс и на ее полный государственный суверенитет. Советский президент не ставил парламент и правительство в известность о своих планах и намерениях. Членам Президентского совета было дано право завизировать достигнутые на переговорах с руководителями ФРГ результаты. В Архызе решали за союзное государство – ГДР, даже не удосужившись пригласить его или спросить. С союзниками по Варшавскому договору не консультировались. «Четырехсторонняя ответственность была обойдена, три державы проигнорированы», вспоминает в своих мемуарах Фалин.
Услышав по радио сообщение о сговоре в Архызе, Фалин приготовил заявление об отставке, намеревался выступить в Верховном совете, чтобы поднять депутатов. Для этого хватило бы пяти минут. Однако воздержался. Можно было бы устроить, что Верховный Совет отклонит текст М. Горбачева и Э. Шеварнадзе, но что затем? Поезд действительно ушел. Больше, чем отдали, отдать невозможно. Валентин Фалин не пошел в эти дни один против всех, что позволило сторонним наблюдателям упрекать его в ложном малодушии. Ему пришлось подчиниться обстоятельствам. Тем не менее, одновременно он отказывается от предложения председателя Комитета по иностранным делам А. Дзасохова выступить адвокатом архызских договоренностей в парламенте, а перед обсуждением в парламенте подвергает резкой критике позиции МИД на совместном заседании комитетов по иностранным делам и по обороне Верховного Совета.
Уступки, на которые пошел советский руководитель на встрече с Колем, имели для нашей страны негативные последствия. Знаменитое обещание, данное госсекретарем США Джеймсом Бейкером на встрече с лидером СССР Михаилом Горбачевым в том, что НАТО не продвинется «на восток ни на пядь», оказалось нарушенным, не было поддержано в американском Сенате. Объединение Германии по западному образцу стало прелюдией к распаду СССР. Объединение Германии, скорее всего планировавшееся как локальный акт, стало воистину “спусковым крючком” для запуска целой серии процессов, ведущих в перспективе к коренному изменению баланса сил в европейской политике. Практически немедленно вслед за объединением Германии рассыпался Варшавский договор. Бывшие союзники СССР, вслед за расторжением союза с восточным соседом, заявили о своей готовности вступить в будущем в общеевропейские межгосударственные структуры, в том числе в НАТО.
За выводом контингента советских войск из Восточной Германии не последовало аналогичного шага со стороны США, и вся группировка в 75 тысяч американских военнослужащих осталась на территории ФРГ. Под размещение советских военнослужащих на родине не хватало инфраструктуры. «А вы советовались с нами военными, господин Шеварнадзе, когда принимали одностороннее решение о спешном выводе наших войск из ГДР? – спросил на заседании советского парламента строевой полковник. – Посмотрите же в глаза офицерам, которые вынуждены находиться со своими семьями в палатках среди заснеженных полей Белоруссии!»
Секретарь ЦК КПСС по международным вопросам Валентин Фалин оказался, по сути, отстраненным от практических решений по многим параметрам реализованного объединения Германии, к которому он стремился всю свою жизнь при соблюдении стратегических интересов своей Родины.
Присутствуя на праздновании 30-летия объединения Германии в московском «Президент-отеле», я встретился с Андреасом Майер-Ландрутом, одним из наиболее уважаемых мною послов Германии послевоенного периода и напомнил ему о нашем прежнем знакомстве, упомянув, что являлся помощником Валентина Фалина. «Да, Фалин был, безусловно, жесткий дипломат – произнес немецкий посол. – Но он же защищал интересы России! – А чьи же ещё?, добавил он». Сакраментально сказано.
Как же была отмечена служба В.Фалина Отечеству? В советскую эпоху был парламентарием Верховного Совета, лауреатом Государственной премии СССР. Был награжден пятью орденами. В постсоветский период был удостоен благодарности президента Дмитрия Медведева в 2010 году и в год 90-летия значка «Почетный работник МИД России». За 40 с лишним лет работы на государство по 13–15 часов в сутки получил пенсию в 135 рублей, а впоследствии в период попытки госпереворота ГКЧП, к которому не имел никакого отношения, был выгнан с сотрудниками с места работы.
От Германии его также не ждал Большой федеральный крест за заслуги. Удовлетворили ходатайство семьи Фалиных о временном виде на жительство, которое было необходимо для работы профессором в Институте изучения проблем мира в Гамбурге, куда его пригласил Эгон Бар и присоединившиеся к нему Вилли Брандт, графиня Марион Денхоф и Рудольф Аугштайн.
С 1992 г. жил и работал в Германии, а в 2000 году вернулся в Россию.
Скончался ведущий советский германист 22 февраля 2018 г. на 92-м году жизни в Москве. Как очень точно сформулировал председатель правления РИА «Россия сегодня» Дмитрий Киселев, «ушел из жизни последний маршал советской дипломатии».
На похоронах Валентина Фалина по моей просьбе Германию представляла советник-посланник посольства Германии Беата Гржески. Спасибо ей. В России прошла серия трансляций о жизнедеятельности В. Фалина по ряду центральных телевизионных каналов, канал «Россия 24» охарактеризовал его при этом как «творца истории и честь эпохи», были многочисленные публикации в прессе. Из немецких публикаций вспоминается лишь статья в региональной «Аугсбургер альгемайне», краткое сообщение ДПА.
Доктор исторических науки Валентин Фалин обладал уникальной памятью. Будучи лишенным доступа к архивным источникам, восстанавливал даты и места встреч и событий по памяти. Явился автором многих книг «Политические воспоминания», «Второй фронт», «Без скидок на обстоятельства», «Конфликты в Кремле». Недавно благодаря усилиям супруги Нины Фалиной и издательства «Центрполиграф» вышла в свет книга «Уникальная фигура советской дипломатии» – сборник статей Фалина, записок его дневников, воспоминания соратников.
Он ушел из жизни, но осталась его школа, его принципы и методы его работы, высокий профессионализм, которые продолжают развивать российские германисты, сформировавшиеся в годы его бескорыстной работы на развитие российско-германских отношений, на укрепление доверия и взаимопонимания между немцами и русскими.